Я задумчиво смотрел на пламя костра, которое, с треском поглощало осиновые поленья, посылая при этом ароматный шлейф в сентябрьское небо и распространяя на всю округу запах оленьего мяса.
Это был славный вечер в нашем лагере, затерянном в Скалистых горах Колорадо на высоте 2895 метров над уровнем моря. Последние лучи заката окрасили оранжевым румянцем зазубренные каменные вершины. Глядя на них, я чувствовал, что горы бросают мне вызов, смогу ли я взобраться на них, но им все равно, преуспею я в этом или нет. Мой разум терзали сомнения. Достаточно ли я в хорошей форме? Увидим ли мы барана? Если да, то смогу ли я сделать точный выстрел?
Получение лицензии на толсторогого барана Скалистых гор было для меня одновременно и везением и стрессом, ведь такая удача выпадает раз в жизни. Мое волнение росло все лето по мере приближения желанной охоты, а вечером перед ее открытием я ощущал такую неподъемную тяжесть в душе и во всем теле, как будто нес 50-килограммовый рюкзак за спиной.
Мой проводник Джесси и два его помощника Тревор и Чед были тощими, как борзые собаки, и крепкими, как стальной трос. Настоящие ветераны высокогорья, они имели десятилетний стаж охоты на баранов. Так что на одной чаше весов находилась лучшая команда охотников на этих животных в штате Колорадо, а на другой — множество непредсказуемых факторов, таких как погода, сами бараны и, конечно же, удача…
НЕОЖИДАННЫЕ ТРУДНОСТИ
Впервые я побывал в горах Сан-Хуан на юго-западе Колорадо месяц назад, когда проделал восьмичасовую поездку из своего дома на севере Колорадо, чтобы составить компанию проводнику по отгону скота Джастину и его сыну Риджу в разведывательном походе. Местность была именно такой, какой я ее себе представлял, мечтая об охоте на баранов: крутые суровые горы, обрамляющие длинные узкие долины, высокогорные альпийские луга, покрытые сочной травой и мелкими полевыми цветами, жаркое солнце и прохладный бриз, грубые крики сорок и журчащие ручьи в верховьях, в которых водится местная форель. Мы ехали на квадроциклах по широкой тропе, пока она не сузилась до пешеходной.
Припарковав технику, мы совершили круговой поход длиной девять миль на высоте более 3 000 метров. Следуя советам о наблюдении за баранами, которые дали нам жители отдаленного рыболовного лагеря, мы поднимались, внимательно осматривали близлежащие склоны, и, ничего не увидев, двигались дальше, чтобы осмотреть другие. Вскоре мы заметили группу баранов, в которой были только самки и молодняк. Джастин объяснил, что в это время года они держатся отдельными стадами, а рогачи часто находятся где-то неподалеку.
Мы вернулись к квадроциклам и пробрались по каменистой тропе к следующему хребту. Предположение Джастина оказалось верным, и мы провели остаток дня и вечер в наблюдениях за группой баранов, пасшихся ближе к гребню хребта. Меня волновала близость баранов, но смущала сложность местности.
Вечером, когда мы возвращались домой, квадроцикл перевернулся на крутом повороте, но за долю секунды до этого я успел спрыгнуть, жестко приземлившись на левую ногу. В отделении неотложной помощи переломов костей не выявили, но я испытывал такую сильную боль, что едва мог доковылять по дому, не говоря уже о походе в горы. Я проходил реабилитацию с целеустремленной решимостью, и чуть больше, чем через две недели, начал снова ходить в походы. Примерно в то же время у меня начались проблемы с горной винтовкой.
Группы, отстрелянные патронами, которые я планировал использовать на охоте, были, мягко говоря, неудовлетворительными, и вдобавок к этому появились проблемы с подачей патрона в патронник. Тогда я взял Ruger American в калибре .30-06 Rem, которую часто использовал при охоте на оленей.
Она была легкой, точной и надежной, а это как раз те качества, которые нужны для охоты на толсторогов. Поставив на нее прицел Swarovski, который был на другом моем карабине, я про себя отметил, что этот прицел стоит в четыре раза дороже винтовки. В те недели, когда я не мог ходить, я проводил утро на стрельбище, тренируясь на дистанции до 300 метров, лежа на коврике и стреляя со своего рюкзака…
Наконец (всего за несколько дней до начала охоты) нога зажила и в руках у меня была винтовка, которой я доверял. Я загрузил пикап походным снаряжением, охотничьими рюкзаками, винтовкой, боеприпасами и двумя большими холодильниками, после чего отправился в высокогорье.
В ГОРЫ!
Тревор заметил хорошего барана за несколько дней до моего прибытия, но с тех пор не мог его найти, поэтому на рассвете первого утра мы разделились, чтобы осмотреть два хребта, которые обследовали еще в августе. Джесси и я направились к месту, где произошло крушение квадроцикла, а Тревор и Чед пошли пешком вверх по долине к западу от него, где мы видели баранов во время нашей разведывательной поездки. Утро выдалось ясным и тихим, и я почувствовал себя хорошо.
Моя голова прояснилась, я слегка расслабился, сосредоточившись на подъеме и наблюдениях. Мы тщательно прочесали склон горы, осматривая его в бинокли, но не увидели ничего, кроме нескольких оленей. Примерно через три часа Джесси с уверенностью сказал, что баранов на этом хребте нет. Пора было идти к Тревору и Чеду. Мы оставили вездеходы там, где тропа сужалась до тропинки, и, взвалив рюкзаки на плечи, пошли в горы. Примерно через два километра мы обнаружили Тревора, сидящего рядом с тропой. Он прилип к зрительной трубе, направленной на противоположный гребень. Я плюхнулся рядом, и он жестом пригласил меня взглянуть.
Когда несколько серых животных попали в фокус подзорной трубы, я невольно затаил дыхание. Бараны! В группе было около дюжины рогачей, в основном четырех- и шестилетних. Мы провели утро, наслаждаясь наблюдением за тем, как они кормятся, обнюхивают друг друга, облизывают камни и занимаются другими делами. Незадолго до полудня они устроились на отдых. Тем временем Джесси и Чед поднялись по склону позади нас, где была более высокая точка обзора. Они смогли увидеть четырех баранов, которые лежали немного дальше и выше той группы, за которой наблюдали мы. Один из них был старым и крупным самцом. Джесси сказал, что мы сможем подобраться к ним на расстояние 300 метров, если ветер не изменится и другая группа баранов не испортит нашу охоту.
Мы долго обсуждали план подхода. Джесси изучал колыхание травы на вершине хребта через свой 15-кратный бинокль и вскоре определил, что ветер на хребте дует слева направо. Он сказал, что если мы будем держаться справа от молодых баранов, то сможем обойти их и добраться до старого рогача. Все понимали, что это был огромный риск.
— Мы можем подняться на гору и попробовать, но нет никаких гарантий, что это сработает, — сказал Джесси. — Мы можем все испортить. Лучше наблюдать за рогачом и ждать, чтобы увидеть, переместится он в место, где нам легче его выслеживать.
Но я уже принял решение. Это было несложно, ведь там, на горе, был большой баран.
— Пошли, — сказал я.
Полуденное солнце так пригревало, что пришлось снять с себя верхние слои одежды и запихнуть их в рюкзак. Подъем был не слишком долгим, но он был прямым; более трех сотен вертикальных метров и высота делала его невероятно сложным. Я следовал за Джесси, Тревор за мной, Чед остался у подножия горы наблюдать за развитием событий и сообщать нам по рации об изменениях в поведении баранов. Если мы вдруг спугнем их, он увидит, в какую сторону они пойдут, а если нам удастся добыть барана, он поднимется и присоединится к нам, чтобы помочь спустить разделанный трофей.
Первая часть подъема включала в себя карабканье по лесистой части горы. Мне казалось, что на моих ногах висят пудовые гири, но я, собрав силы в кулак, терпел и подтягивался вверх по склону, хватаясь за кусты и небольшие деревца. Наконец, мы оказались выше границы леса, перед нами раскинулся почти вертикальный склон, представляющий собой скалы с рыхлыми осыпями. Как только мы поднялись туда, все пошло не так, как нам хотелось. Ветер, который дул слабо, но устойчиво слева направо, изменился, и я с ужасом почувствовал, как он коснулся моего затылка.
Затем я сдвинул ногой большой камень, и он покатился вниз по горе, громыхая, как барабанное соло на рок-концерте. Мы замерли. Мгновение спустя я увидел молодого барана, пробежавшего по скале спереди. Я был уверен, что мы засветились, но Джесси продолжил ползти вверх по рыхлой сыпухе. Я следовал за ним, стараясь как можно осторожнее ставить ноги. Пищуха пронеслась передо мной с какими-то растениями во рту и нырнула под камень. Затем я увидел, как Джесси подполз к небольшой выемке с каменным выступом, похожим на подоконник, и заглянул через него в бинокль со встроенным дальномером, который я ему одолжил.
Я упал на колени, снял рюкзак, отстегнул винтовку, как можно тише дослал патрон в патронник, проверил предохранитель, затем подполз к Джесси сзади, толкая рюкзак и винтовку перед собой. Передо мной открылась огромная альпийская чаша, усеянная валунами. Проводник пальцами показал: два – шесть – ноль. Глубоко вздохнув, я медленно подтолкнул свой рюкзак к вершине скального выступа и положил на него винтовку. Джесси прошептал:
— Они нас заметили, уже на взводе…
Мое сердце упало. Неужели мы зря преодолели этот сложный подъем? Но, слава Богу, бараны не побежали. Они встали и с любопытством смотрели в нашу сторону. Я устроился ничком за винтовкой, стабилизируя ее так, как делал это бесчисленное количество раз дома, на 300-метровом рубеже. Джесси спокойно направлял меня на баранов, пока они не попали в поле зрения моего прицела. Большой баран был третьим спереди. Я пробежал перекрестием мимо одного, второго и увидел его. Он был намного больше остальных, стоял боком у основания огромного валуна, глядя прямо на меня. Королевский, величественный, великолепный…
Баран сделал несколько шагов вперед, но я не был готов к выстрелу. И тут, к моему полному изумлению, Джесси громко проревел: «Ба-а-а»». Баран остановился и посмотрел в нашу сторону. Я мгновенно навел на него перекрестие, но что-то подсказывало мне, что попадание не будет смертельным. Этот выстрел должен быть идеальным. Я вздохнул, пошевелился, приняв более устойчивое положение. В это мгновение рогач снова пошел, а Джесси снова крикнул свое «ба-а-а». Винтовка была пристреляна на 200 метров. Я скорректировал сетку прицеливания и на выдохе нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел, подобный раскату грома в горной котловине.
ПОСЛЕДНИЙ ЗАБЕГ
— Ты попал в него! Перезаряди! — услышал я голос Джесси, уже передергивая затвор.
Все четыре барана бежали вверх по горе, включая моего. Я знал, что мне нужно сохранять спокойствие и хладнокровно сделать следующий выстрел. Я спросил Джесси о дальности, он ответил, что до барана 300 метров. Я потянулся и ввел нужные поправки, после чего попытался поймать убегающего рогача в прицел. Вдруг он остановился. Я выдохнул и навел перекрестие за его лопатку. Прежде чем я успел нажать на спусковой крючок, баран рухнул и покатился вниз по горе, как пушечное ядро. Старый крепкий рогач был уже мертв, когда бежал вверх, но просто еще не знал об этом. Я глубоко вздохнул, положил лоб на винтовку и произнес сердечную молитву благодарности, затем повернулся к Джесси и обнял его.
— Большое спасибо!
— Спасибо тебе, что не промахнулся, — ответил Джесси, его улыбка выглядела на миллион долларов и была шириной с милю.
Подбежал Тревор с поздравлениями и объятиями. Он не видел барана, но видел выстрел и нашу реакцию. Я разрядил винтовку и пошел по осыпи позади остальных. Мы искали барана около валуна, где он изначально стоял. Но его там не было. Тревор пошел вверх по горе, Джесси направо, а я держался левее. Мы искали барана цвета камня в океане камней. Во мне нарастала паника. Действительно ли он мертв? Может, он встал и побежал после того ужасного падения? Или он покатился по дну котловины, которая обрывалась отвесными скалами далеко под нами?
Я спустился до глубокой низины всего за несколько минут и, взглянув на поле щебня слева от себя, увидел что-то желтовато-коричневое. Это был мой толсторог.
— Джесси! Я его вижу! — закричал я.
Казалось, мне потребовалась целая вечность, чтобы добраться туда, так было трудно двигаться по рыхлой каменной осыпи. Я хватал ртом воздух, скользил и спотыкался и, наконец, добрался до своего трофея. Альтиметр на моих часах показывал 3596 метров над уровнем моря. Опустившись на колени, я обхватил руками основание великолепных рогов своей добычи. Это был прекрасный зрелый баран девяти лет отроду. Я подумал о подготовке и стрессе, о походах и травмах, о холостых выстрелах и тренировках, о своих сомнениях и страхах. Все это собралось воедино, когда я «обнимал» свой трофей и смотрел вниз с высоты, которая была толсторогу родным домом.
Вечер мы провели в лагере у костра. Бараньи четверти в охотничьих сумках покачивались на близлежащих ветках деревьев, где мы повесили их остывать. Я срезал вырезку с барана, посыпал ее солью, перцем и укладывал на металлическую решетку над бревнами. Измученные, голодные, но довольные, мы сидели у костра в дружеском молчании, наблюдая, как готовится мясо, источая головокружительный аромат на сотни метров вокруг.
Когда я взглянул на зубчатые пики скал на фоне звездного неба, я испытал безмерную благодарность за то, что мне представился шанс окунуться в труднодоступный мир толсторогих баранов — символа этих гор и предела мечтаний многих охотников.